И.Ф. Морозов со своей двоюродной сестрой. 1922 год.

Слева направо: три сестры Морозовых: Екатерина, Пелагея (мама Антонины Яковлевны), Клавдия, 1923 год.

И сияла церковь куполами…            

16 декабря прошлого года мы опубликовали воспоминания о прошлом Промзина-Сурского нашей землячки А.Я. Ратуниной из г. Мурома «Память – одно только средство». Вновь Антонина Яковлевна прислала нам свои воспоминания о селе Полянки.

Родились и жили мои родители в селе Полянки Промзинского уезда Симбирской губернии. Село большое, на горе. Дома добротные, бревенчатые. У всех были сады, и не по одному. Весной Полянки благоухали от цветения садов. В центре села стояла церковь, сверкая на солнце куполами. Места красивые - леса, луга, озера. Из-под обрывистого склона горы вытекал родник, который журчал зимой и летом. Вода протекала через деревянный желоб, в нем женщины полоскали белье.

Все держали скотину, некоторые даже лошадей. Засевали поля, сажали огороды. Вязали, ткали себе домашнюю одежду. За праздничной одеждой ездили в Промзино (Сурское). Новые земли обживали хуторами. Собирались по две, три семьи, строили дома. Все были верующими, соблюдали посты. Постились и дети. В православные праздники на лошадях выезжали в село, в гости. В Пасхальные дни по вечерам у каждого дома катали крашеные яйца, обязательно с балалайкой или гармошкой.

На свадьбу собиралось все село. Неприглашенные стояли в дверях, смотрели в окна, как пируют, любовались на жениха и невесту. Молодые парни устраивали кулачные бои, улица на улицу.

Подсолнечное и льняное масло имели свое. Зимними вечерами зажигали керосиновые настольные семилинейные лампы, но ненадолго. Керосин зря не расходовали, за ним приходилось ездить в Промзино за пять километров. У богатых были большие лампы «Молнии», их подвешивали к потолку.

В праздники обязательно пекли пироги. За стол не садились, пока не отнесут милостыню старушкам-монашкам, жившим на подаяние. Все свое время они проводили в молитве.

Прадед Петр и прабабушка Евлампия Морозовы были добрыми, приветливыми, всех называли ласково. Считалось большим грехом ругаться «черным словом» - матом. Самое обидное ругательное слово было - холера.

Моя мама Пелагея Федоровна (старшая из внуков, 1903 года рождения) в детстве часто жила у своих деда и бабушки. Дед Петр бывало посадит на колени и рассказывает: «Вот, Поленька, придет такое время: будут девицы - бестыжие лица. Детей от родителей заберут в общий дом. В каждом углу в доме будет черт орать. Все везде опутают тенетами. Пойдут войной отец на сына, брат на брата». Маме было страшно, и она все спрашивала: «А как это, деденька?» Пророки- провидцы, видимо, предсказывали нашу жизнь. Общий дом - детский сад. Черт в углу - это радио. Тенета- электропровода… Много рассказывал дед про города Содом и Гоморра, наказанные за их беззаконие и бесчестие.

У моего дедушки Морозова Федора Федоровича и бабушки Морозовой Агрипины Петровны (они были однофамильцами) детей родилось много. В живых остались только три дочери и два сына, остальные умерли в младенчестве. К потолку за крючок была подвешена люлька-зыбка. Она могла опускаться до уровня скамьи. Бабушка ночами качала ногой зыбку, руками вязала носки, варежки с закрытыми глазами - так спала. Утром нужно было подоить корову, испечь хлеба, приготовить завтрак. А летом бабушка еще и в поле со всеми успевала. Дед тоже был все время в работе. Трудились все дети. В православные праздники отдыхали, но дед забирал детей в лес, в луга за ягодами. Сыновей, уже взрослых, родители решили учить грамоте. В школе учили читать по буквам, не по слогам. Читали так п-е-т-у-х. Учитель спрашивал: «Что получилось?» В ответ: «Кочет». Дочери научились читать и писать от братьев.

Семья была работящая, считалась зажиточной. Во время раскулачивания Морозовых не тронули, потому что они не имели наемной силы, в хозяйстве со всем управлялись сами. Дед в колхоз не вступил, налоги платить было нечем, т.к. землю отобрали.

Из Полянок народ стал уезжать кто в Павлово, кто в Муром. Только стоило одной семье устроиться на работу в другом населенном пункте, как другие потянулись туда же. Все товары тогда везли водным путем на пароходах. Доставляли песок, муку, в больших бочках соленые огурцы, селедку. Требовались грузчики. Дед и сыновья устроились грузчиками на пристань в Муроме, женщины - на ткацко-прядильную фабрику. Моя мама работала в столовой, где кормили грузчиков. Но в Муроме вначале жизнь тоже была нелегкой. Жили в общем бараке. Для каждой семьи выделялся закуток. Отгораживались простынями. Потом уже выделили по комнате, позднее - квартиры.

Все были из Полянок, все свои. Скучали по родине, по селу. Когда взгрустнется, дядя Иван Федорович брал гармонь и пели любимую песню: «Вы Полянки, вы Полянки, где вы поселенные, кругом леса и озера, и луга зеленые».

В 1935 году бабушка умирает. Дед без нее затосковал по своей родине, собрался вернуться в Полянки. Мама, жалея своего отца, поехала с ним. В Сурском мама устроилась работать в техникум молочной промышленности, а дед кочегаром в баню.

Раньше из Сурска в Полянки ходили пешком лесной тропой. Она была широкая, росло много орешника. Называлась эта дорога «низом». Была еще дорога и «верхом», это в гору. Лес заканчивался, и в Полянки на улицу заходили по горе. Теперь горы нет, только заросший бугорок. Третий дом на центральной улице был домом Морозовых, высокий, с большими воротами и крыльцом. Он особенно выделялся среди других домов. Когда приезжали в Полянки с мамой и сестрой, то с трепетом и слезами подходили к родовому гнезду Морозовых, вспоминая прожитые годы.

Моя сестра Анна (1924 года рождения) девочкой росла с мамиными сестрами и братьями в доме Морозовых. Когда я была в августе 2016 года в Полянках, дом трудно стало узнать, обветшал, без окон, без крыльца, ворота заросли кустарником. Старый, но стоит. Мы прошли все Полянки. Дом Кулыгиных - брата моего отца - каменный, тоже потерял свою красоту. Улица называлась «линией», я ее еле узнала. Дом, в котором когда-то жила моя тетя, жилой. Когда-то по крутой горе был сад, внизу родничок. Напротив ни одного дома, все заросло бурьяном, а когда-то жила дальняя родственница Варенька. Обычно, встречая нас, выставляла на стол все лучшее, что было в доме, обязательно чашка меда на стол, каравай хлеба. В доме и в сенях лежали яблоки, и от них шел такой аромат!

Раньше, когда приезжали в Полянки, маму все узнавали. Идем по улице и только слышим: «Поленька, Поленька!» Народ в Полянках добрый, приветливый.Приглашают в гости, с кем-то постоит, поговорит, кто-то уже несет в фартуке яиц, кто-то меду, кто-то яблок. Мы тоже с пустыми руками не ездили, везли гостинцы.

К центральной улице прошли до боли знакомым переулком к дому Мироновых - Любови Ивановны и Михаила Филипповича. Этим переулком я бегала к бабушке Любаше, которая всегда привечала меня. Мироновы - родители Натальи Михайловны - жены моего дяди Ивана Федоровича Морозова. Когда они жили в Полянках, а мы в Сурском, я часто гостила у них. Наталья Михайловна была очень гостеприимной. А какие пироги она пекла на больших противнях в русской печи, особенные, очень вкусные! Съездили мы и на погост, где покоятся отец, родные и близкие. Всем низкий поклон и вечная память.

Прошли по всем Полянкам, и как-то грустно стало от запустения, зарослей, бурьяна. А когда- то в центре стояла красивая церковь. Во время гонений на верующих в церкви был клуб. Нас школьниками привозили выступать на сцене. Говорили, что в советское время там был склад. Я искала то место, где стоял храм, еле нашла в бурьяне небольшой бугорок, все, что осталось от церкви. Как было бы здорово, если бы в Полянках  построили новую церковь, ожило село, возродились добрые старые традиции. Счастья, благополучия и здоровья моим землякам!

А. РАТУНИНА (КУЛЫГИНА).